На главную страницу

Поиск по сайту

Написать письмо

Карта сайта

Мы есть на:

Запасы продовольствия

Агро+ «Зерно» (Monthly)

Агро+ «Масличные»

«Масличные & Цены»

Масличные (Monthly)

АГРО+ Молоко (Weekly)

«Молоко & Цены» (Daily)

Агро+ «Сахар»

АГРО+ Молоко (Monthly)

«Сахар & Цены»

АГРО + Сахар (Monthly)

Агроторговая площадка

Торгплощадка/Спрос

Торгплощадка/Предложение

Экспорт новостей и аналитики

Главная > Новости

Слабый рост экономики может расколоть общество

02.09.2012 07:40 «Агро Перспектива» (г. Киев) — Падение экономического роста может усилить социальное неравенство. Последние исследования экономистов подтверждают это, пишет в Project Syndicate профессор факультета международной журналистики Колумбийского университета в США, автор нескольких книг Александр Штиль.

Давно известно, что всплески бурного экономического роста могут привести к увеличению неравенства: последние примеры мы можем видеть в Китае и Индии. Но, возможно, замедляющийся рост и увеличивающееся неравенство — две наиболее важные характеристики развитых экономик в настоящее время — также могут быть связаны?

Это интригующая гипотеза выдвинута в последнем исследовании французского экономиста Парижской школы экономики Томаса Пикетти (Thomas Piketty). Пикетти за последние годы стал автором нескольких из наиболее важных работ по вопросу неравенства, пишет Вести Экономика.

Пикетти смог восстановить данные французских национальных экономических счетов практически за почти два столетия. Экономика в период с 1820 г. до Первой мировой войны имела две яркие особенности: медленный рост (около 1% в год) и огромную долю унаследованного благосостояния, на которую приходится примерно 20–25% от ВВП.

Связь между низкими темпами роста и значением наследования, как утверждает Пикетти, была неслучайной: с унаследованным благосостоянием с доходом в 2–3% в год и новыми инвестициями, которые приносили лишь 1% дохода, социальная мобильность была крайне ограничена и увеличивалось расслоение.

Это начало меняться после Первой мировой войны, когда рост начал ускоряться, и эта тенденция резко стала шириться после Второй мировой войны. С годовым экономическим ростом, достигавшим 5% в послевоенный период (после 1945 г.), доля унаследованного богатства сократилась до 5% ВВП Франции, что вылилось в период относительной мобильности и равенства. Однако в течение последних двух десятилетий медленного роста доля унаследованного богатства подскочила примерно до 12% от ВВП Франции.

Такая тенденция должна быть причиной для беспокойства, потому что ежегодный рост ВВП в еврозоне за последнее десятилетие составляет в среднем около 1%. Аналогичным образом средний ежегодный рост в США замедлился примерно с 4% в период между 1870 и 1973 гг. до примерно 2%.

Лауреат Нобелевской премии в экономике Джозеф Стиглиц также считает, что низкие темпы экономического роста и неравенство взаимосвязаны, но он считает, что причинно-следственная связь движется в противоположном направлении. Как он выразился в недавнем интервью: «Я думаю, что это неравенство является причиной низкого роста». В своей новой книге «Цена неравенства» он пишет, что «политика сформировала рынок и сформировала его таким образом, что преимущество получается за счет остальных». Поиск ренты, способность элиты выделять ресурсы на себя и снижать возможности для других неизбежно ведут к меньшей конкуренции на рынке и низким темпам роста.

Некоторая поддержка этого аргумента содержится и в работе Пикетти: французская экономика взлетела после Первой мировой войны и снова после Второй мировой войны, и это периоды, когда французская политическая система была открыта и проводились прогрессивные реформы.

Но, по словам экономиста Принстонского университета Ильяны Кузиемко (Ilyana Kuziemko), есть также доказательства того, что низкие темпы роста действительно увеличивают неравенство. Общественное мнение и экспериментальные исследования показывают, что люди (или по крайней мере американцы) менее доброжелательно относятся к перераспределению доходов в период сложных экономических времен. По данным опроса Gallup, например, в США поддержка сокращения неравенства снизилась с 68% до 57% в ходе нынешнего спада в экономике, несмотря на все публичные заявления. Также есть доказательства, что 1% граждан, получающих доход, получили почти все выгоды от экономического роста в последние годы.

Забавным является то, что сложные времена могут вызвать среди проигравших в экономике психологический механизм, известный как «неприязнь к последнему месту». Экспериментальным путем экономисты обнаружили, что участники распределительной игры становятся гораздо менее щедрыми по отношению к тем, кто ниже их, когда они на предпоследнем месте. Они предпочитают раздавать деньги тем, кто выше их, чем помочь тем, кто внизу.

Полученные выводы согласуются с работой Бенджамина Фридмана из Гарвардского университета, который утверждает в «Моральных последствиях роста», что «экономический рост нередко содействует укреплению возможностей, терпимости к разнообразию, социальной мобильности, стремлению к справедливости и преданности демократии». Отсутствие роста имеет тенденцию порождать ксенофобию, нетерпимость и негативное отношение к бедным — Фридман приводит примеры в США и Европе в последние десятилетия.

Таким образом, может создаваться замкнутый круг в экономике: слабый рост — неравенство. Но Стиглиц и Пикетти не думают, что так и должно быть. "Прежде всего, скандинавские страны, которые имеют наибольшее равенство, также являются одними из наиболее быстро растущих стран с развитой экономикой, или посмотрите на Японию, которая пережила дефляцию, длившуюся примерно 20 лет, но страна успешно поддержала достойный уровень равенства и стандарта жизни ", — утверждает Стиглиц.

Пикетти считает, что ключевой момент может заключаться в обеспечении психологической адаптации к периоду замедления роста: «Нам, возможно, придется принять тот факт, что послевоенные годы с ежегодным ростом экономики на 4% и 5% были исключением и что годовой рост в 1% — с учетом роста населения — это гораздо больше нормы».

В то же время Пикетти утверждает, что наша «одержимость ростом» всего лишь «служит оправданием для того, чтобы ничего не делать в области здравоохранения, образования или перераспределения». И эта навязчивая идея коренится в большой степени в настоящем времени. «Мы забываем, что рост на протяжении веков был равен практически нулю, — пишет он. — Один процент реального роста означает удвоение размера экономики каждые 30 или 35 лет».

Пикетти видит, что для основания «это немного оптимистично». Но, как он предполагает, доля унаследованного богатства может оказаться сильным индикатором того, что темп роста будет достаточным, чтобы обеспечить большую социальную мобильность и снижение экономического неравенства.

Агро Перспектива

< Бесплатные школьные завтраки и наркотики

Все новости за
02.09.2012

Как заморозить зелень, сохранив витамины? >

28.04.2024